Я хотел бы поблагодарить доктора Джеймса Хегатри (Кардифский университет), который помог откорректировать и усовершенствовать английский для этой статьи.

Легитимность (от лат. legitimus — согласный с законами, законный, правомерный) – узаконивание

Деномина́ция (от лат. denominátio — «переименова́ние») — понятие в религиоведении, обозначающее разновидность религиозной организации, находящейся в стадии становления, религиозного оформления. В зависимости от характера образования и тенденции эволюции деноминация занимает промежуточное положение между церковью и сектой. Деноминация признаёт иные религии и верования и находится в положительных отношениях с обществом

История Дзэн-Буддизма на Западе получила известность из-за необычных рассказов о монахах, рубящих руки, сжигающих статуи Будды, их предложений убить Будду, если они его встретят — такие образы распространялись через популяризаторов Дзэн (禪) на Западе, вроде Дайсэцу Дэйтаро Судзуки (大拙諦太朗鈴木)（1870-1966).

В результате Дзэн на Западе стал главным образом пониматься как направленная против предрассудков, передающаяся устно, неформальная и высоко мистико-духовная форма Буддизма. Тот факт, что Дзэн на Западе был в основном получен в его японской форме, привел к концепции, что это — типичное выражение «Японскости», отраженное в Яматодамасии (大和魂).

Современные учёные, такие как Бернард Фауре (1991 и 1993) показали на сколько велика разница между Дзэн риторикой в текстах и исторической реальностью Дзэн.

Ранний китайский Чань-Буддизм (禪) действительно имел степень соответствия с его социальной средой (иначе он бы не выжил) и превратился в сильное религиозное движение, пережившее века. Чань-Буддизм ни в коем случае не был антисоциальным и асоциальным «ненормальным проявлением» китайского Буддизма, как об этом говорится в некоторых Восточно-Азиатских источниках и их современных эпигонах.

Признаком этого может служить то, что относительно ранняя историографическая традиция Китая (см. Шмидт-Глинтзер, 1982) не испытывала регресс когда произошла передача [Чань-Буддизма] в Японию (главным образом в эпоху существования Империи Сун [с 960 по 1279 гг.]).

Риндзай-сю (臨濟宗) унаследовала китайскую традицию, демонстрирующую непрерывность, и, таким образом, легитимность передачи дхармы – «передачи света» (кит. чуанден, яп. дэнто - 傳燈) (1) благодаря работам по историографическим комментариям, которые построили непрерывную линию от Будды Шакьямуни (кит. Шицзиамони-фо, яп. Сякамуни-буцу – 釋迦摩尼佛) через Кашьяпа / Цзяе / Кася (迦葉) и первого китайского Патриарха, Бодхитхарму / Путидамо / Ботдайдацума (菩提達摩), что является историческим подарком. Ну и конечно же довод в пользу того, что для японских и китайских под-деноминационных школ требовались основатели храмов имеет место.

Одной из под-деноминаций, которая представлена в качестве постоянной основы для японских самурайских сериалов (dorama ドラマ) и комиксов (манга 漫画) — это Фукэ-сю (普化宗), хотя, вероятно, большинство японцев не знает о её корнях и Буддийском происхождении. Личность, представляющая эту суб-деноминацию — это добрый или воюющий и несколько грубый монах, которого называют комусо (虚無僧), его головной убор напоминает шляпу пчеловода, тэнгай (天蓋), который скрывает его лицо; он так же носит кэса (袈裟), одежду буддийского монаха или священника, и играет на длинной бамбуковой флейте сякухати (尺八).

Эта несколько наивная популяризация концепции «разновидности» религиозных специалистов, комусо, является не только японской сущностью; это становится ясным, когда рассматривается уровень общепринятых знаний Христианского монашества среди представителей Запада. Однако более важным является то, что информацию о Фукэ-сю можно найти в таких словарях, как стандартный японский толковый словарь в полном изложении Кодзиэн (広辞苑):

Секта (ха 派) Дзэнсю, действующая в период Эдо. Фукэ-сю (普化宗) была создана (со 祖) в эпоху Тан, а в 1254 году (Кэнтё 建長6) Какусин (覚心) из [храма] Тофуку-дзи (東福寺) принёс эту традицию в Японию. Его последователи стали называть себя комусо и странствовать по всей стране. Основными храмами были Итигэцу-дзи (一月寺) в Симоса (下総) и Рэйхо-дзи (鈴法寺) в Мусаси (武蔵); Фукэ-сю была распущена в 1871 году (Мэйдзи 4) (2).

Этот образ комусо в Японии уравновешивается Западным образом Сякухати-Дзэн, которая гораздо больше проводит параллели главным образом с восприятием Дзэн как духовную практику, тесно связанной с Японией. Это образ, который и выступает и усиливается Западными исполнителями сякухати, как, например, в автобиографии Рэя Брукса «Дующий Дзэн» (3).

«Одухотворение» - это изначальная историческая Дзэн деноминация, которая уходит своими корнями в конец эпохи Эдо (江戸時代) （1603-1868) и начало эпохи Мэйдзи (明治时代) (1868-1912) может быть осознанна с помощью двух концепций: «Достижение [состояния] Будды через один звук» (Итион дзёбуцу, 一音 成佛) и «Дующий (в флейту) Дзэн» (суйдзэн, 吹禪). На Западе игра на сякухати связана с религиозно-духовными коннотациями, которых в принципе нет и никогда не было в Японии (4).

Возможно, что это отражение того же самого, что немецкий музыковед Хельга Моттэ-Хабер (1995) сформулировала для истории Европейской духовной музыки: «… постепенная десакрализация жизни ежедневно дополняется сакрализацией музыки» - в нашем случае это музыка не Европейская; и это очень похоже на правду как для определённых кругов поздней эпохи Токугава (徳川時代) (эпоха Эдо), так и для современной Японии.

Мои основные предложения, которые я буду развивать в этой статье, следующие: во-первых это игра на флейте нищенствующими монахами ранней эпохи Эдо, которые были интегрированы в конце эпохи Эдо в существующие системы Дзэн деноминаций. Во время этого процесса создавалась линия легитимации, которая была связана с особенностью новой деноминации, игрой на сякухати. Одновременно с этим шел процесс секуляризации, одухотворения и эстетизации отличительной особенности, игры на сякухати, которая состояла из объединения добродетельной музыкальной практики и Дзэн-Буддийской концепции о духовности. Это развитие происходило в 19-ом веке и усилилось после реставрации Мэйдзи.

Во-вторых, именно эта линия интерпретации традиции стала преобладающей в Фукэ-сю в определённых кругах, играющих на сякухати. И именно это, в свою очередь, определяет Западное восприятие классической японской музыки, как своего рода духовной практики.

Кто были Дзэн-монахи, играющие на флейте? Удивительно, но записи в соответствующих справочниках Буддийских исследований не добавляют больше информации к тому, что уже было процитировано в статье из Кодзиэн. Что касается ранних Западных описаний, то статью о происхождение Фукэ-сю можно встретить во всё еще используемом «Историческом и Географическом словаре по Японии», составленном французским католическим миссионером Э. Пепинотом:

Это ответвление секты Дзэн основано китайским бонзой Фукэ-Дзэндзи.

В 1248 году бонза Какусин отправился в Китай где знаменитый Буссё-Дзэндзи из [храма] Гококу-дзи научил его доктринам секты. В то время в храме находился некий Чоую, который был очень искусен в игре на флейте (сякухати), и у него Какусин получал уроки. После своего возвращения в Японию (1254) он пошел через всю страну с проповедями и играл на флейте. Его приемники Китику и Кому делали то же самое, и назвались комусо, а впоследствии это название стало общим для путешествующих бонз по правилам этой секты. При Токугава многие самураи, оставшиеся без хозяина, вступали в секту Фукэ-сю, одевали традиционные костюмы и носили большие шляпы чтобы скрыть лица. Они шли через всю страну прося милостыню и играя на флейте. Чтобы избежать правосудия или контроля сёгуната стало обычным становиться комусо; из-за этого беспорядка Иэясу опубликовал постановление, закрепляющее привилегии и налагающее обязательства.

У секты было 73 храма, которые зависели от Итигэцу-дзи в Каганэ (Симоса). После Реставрации [Мэйдзи] это стало запрещено (5).

По сравнению со статьёй из Кодзиэн мы получаем некоторые дополнительные кусочки информации по истории комусо и секты Фукэ-сю, которая датируется периодом правления династии Тан в Китае. История «секты» делится на четыре основные события и три периода:

1. Возникновение «секты»; отсчёт ведется от китайского мастера Дзэн, которого называли Фукэ;
2. Передача традиции в Японию через буддийского монаха по имени Какусин со ссылкой на игру на флейте;
3. Контроль деноминации через Токугава-бакуфу (徳川幕府);
4. Упразднение Фукэ-сю во время секуляризации и преследования Буддизма во время эпохи Мэйдзи.

В то же время негативная картина представителей Фукэ-сю была предсказуема: членами секты были самураи, оставшиеся без хозяина - ронины (浪人). Как правило в словаре Пепитона не даются ссылки на исторические источники, однако Пепитон стал авторитетным для Западной литературы (6).

Единственная статья и критическое исследование на Западном языке о Фукэ-сю - это статья, написанная американским японоведом Джеймсом Н. Сэнфордом (1977), которая сосредоточена на истории деноминации, протекающей в эпоху Эдо. Это так удивительно, что нет никаких исследований по реальному детальному изучению Фукэ-сю в японской буддийской литературе. В японских словарях и энциклопедиях есть почти та же информация, что и в книге Пепинота. Принимая во внимание Буккё-дайдзитэн (佛教大辭典) [«Большой словарь Буддизма» - прим.пер.] составленный Ода Токуно в конце эпохи Мэйдзи и отредактированный в год Тайсё (大正) 5 (1917), в котором есть хотя бы намёк на то, что нет никаких доказательств того, что предполагаемый основатель и покровитель Фукэ-сю и в самом деле играл на сякухати (7). Интересно, что Ода, очевидно, не знал или, по крайней мере, не использовал главный источник, который легитимировал Фукэ-сю и её подлинность как Дзэн- деноминации, - «Кётаку Дэнки» (虚鐸傳記) — это текст, который будет обсуждаться ниже, и который относится к народной традиции (ё ни иу 世に目ふ).

В популярном терминологическом словаре Накамура Хадзимэ (1981: 1179c) мы можем найти только короткое замечание: «Имя основателя секты (сюдзо) - Фукэ-сю». Здесь термин Фукэ-сю не объясняется вообще, таким образом предполагается, что Пухуа / Фукэ действительно был патриархом деноминации, названной в его честь. В этом же словаре мы читаем про появление комусо: «[Их] так же называют Комо-со (薦僧) или Фукэ-со. Это название монахов Фукэ-сю. Они не носят монашеского одеяния, одевают только кэса (袈裟) [декоративный фартук на одной лямке — прим.пер.] и хобэн-букуро (方便嚢) — сумку для денег, которые они получают играя на сякухати, в качестве религиозной практики они бродят по всей стране. Их название происходит от концепции того, что мир — это напрасная иллюзия, не имеет субстанции и разум должен быть пустым» (Накамура 1981: 351c). В Буккё-дайдзитэн (佛教大辭典) под редакцией Мотидзуки Синко (望月信亨) лемма «Фукэ-сю» даёт точное воспроизведение легенды Фукэ, которая будет обсуждаться ниже (Мотидзуки 1932-1964 [vol. 5]: 4400a ff.)

Основным источником для легенды о передаче традиции Фукэ в Японию через Какусин взято из Дэнки, которая указана в библиографии между другими китайскими и японскими историографическими материалами Дзэн или материалами местного происхождения.

[В статье] о Фукэ-сю, освещённой в японском стандартном словаре Буддизма, не хватает «критически-исторической» оценки — повторение этого некритического отношения к источникам встречается в ряде японских статей, которые мне удалось найти на эту тему (8).

Это не удивительно, что история деноминации, построенная на основных школах сякухати, Кинко-рю (琴古流), Тодзан-рю ( 都山流), а так же незначительно Мёан-кёкай (明 暗教会) (которая основана в 1890 году и, видимо, стала наследницей Фукэ-сю), отражает аналогичные весьма наивные картины. Основное внимание в этих публикациях уделяется историческому развитию инструмента и истории Фукэ-сю, а так же её связи с практикой Дзэн и все эти представления, основанные на традиции, довольно категоричны. Так получилось, что одно из наиболее полных исторических исследований принадлежит этому же окружению: «Сякухати но рэкиси» («История Сякухати»), автором которой является Уэно Катами (9), глава Тодзан-рю в Киото. Эта книга содержит достаточно подробную главу про комусо и Фукэ-сю (10).

Сякухати делают из корневой или нижней части мадакэ (真竹), что можно перевести как «настоящий бамбук» потому, что он отличается от вульгарных видов бамбука, как следствие - он тяжелее, по структуре похож на дерево, а значит прочнее и с более толстыми стенками. Название инструмента происходит от его стандартной длины: один китайско-японский фут, иссяку (一尺) и восемь - (хати, 八) китайско-японских дюймов (сун, 寸 - хассун, 八寸). Специфическая характеристика флейты состоит в том, что диаметр [внутреннего канала] относительно велик, и пять пальцевых отверстий, одно из которых расположено на тыльной стороне инструмента, так же относительно широки, что позволяет игроку изменять высоту тона с помощью различных пальцевых техник и разных степеней прикрытия отверстий. Звук производится путём выдувания воздуха через губы на конструкцию, состоящую из рога или кости. Флейтист должен охватить практически полностью открытое отверстие бамбука частью своего подбородка под нижней губой. Основной тон — когда все пальцевые отверстия закрыты — на флейте стандартной длины (иссяку-хасун, 一尺八寸) - это РЕ малой октавы основной гаммы пентатоники. Удивительная гибкость промежуточных тонов достигается за счет техники изменения расстояния между верхней губой и мундштуком, называемым утагути (歌口), или «поющий рот», изменяя таким образом угол амбушюра. Другой способ модулирования тона — различная степень прикрытия пальцевых отверстий.

В отличие от современных инструментов, которые состоят из двух частей, сякухати комусо эпохи Токугава еще называемые Фукэ-сякухати, были сделаны из одного куска бамбука, и не были столь сложны, как профессиональные инструменты конца эпохи Токугава.

Самые старые экземпляры в Японии — это пять сякухати, сделанные из камня или нефрита, датируются VII веком, четыре из них получены в подарок от царя корейского царства Пэкче (百濟); эти инструменты сейчас находятся в сокровищнице Сёсо-ин (正倉院) в Нара (奈良). У этих ранних флейт было шесть пальцевых отверстий вместо пяти, которые стали делать на более поздних флейтах, и использовались они в японской придворной музыке гагаку (雅楽) эпохи Хэйан (平安時代)（794-1185)

В современном Китае инструмент, который соответствует японской сякухати (11), называется дунсяо (洞簫), но в провинции Фуцзян (福建) его еще называют «Южная сякухати», нан-чиба (南尺八) (12)

В средневековой Японии использовался аналогичный инструмент, который назывался хитоёгири (一節切), буквально означающий: «вырезана из одного узла (куска бамбука)». Возможно, что позже японцы использовали названия хитоёгири и сякухати (13) как альтернативные для различных типов флейт.

Именно хитоёгири использовали монахи нищенствующего ордена в период позднего средневековья, которые, возможно, стали предшественниками более поздних комусо. Это были так называемые «монахи соломенной циновки» комо-со (薦僧), которые получили своё название от соломенной циновки (комо, 薦), которую они носили с собой в качестве защиты от непогоды. В истории средневековой японской религии они принадлежали к не институционализированному классу нищих «праведников», называемых хидзири (聖). Они бродили по стране, не принадлежали ни к одной из деноминаций и их буддийское учение и практика представляли из себя смесь различных религиозных традиций. Согласно ортодоксальной японской точке зрения они не были ни монахами, ни мирянами, но хансо-хандзоку (半僧半俗), «полу-монах, полу-мирянин», ухацу (有髪) или «имеющие волосы (т. е. без пострижения в монахи)»; в современной литературе их часто называют убосаку (憂婆賽) (на санскрите - упаса́ка) - «мирянин» (Накамура 1981: 92d)

В начале эпохи Камакура 鎌倉(1185-1382) эти нищие монахи появляются под разными названиями, например такими как бороборо - записанные китайскими иероглифами 暮露々々, буквально переводится как «роса на рассвете». Это название, как редупликация, форма аллегро слова боро (襤褸) - «тряпка», указывает на уничижительный характер этого термина.

Самое старое упоминание находится в «Цурэгурэ-гуса» [«Эссе о праздности»] Ёсида Кэнко (吉田兼好) (около 1330 / 31 гг). В разделе под названием Сюкугавара сказано:

«Казалось что монахи бороборо (ぼろぼろ) не существовали в прежние времена; … (возможно, что монахи Борондзи (ぼろむじ), Бондзи (梵字) и Кандзи (漢字) были первыми из них). Эти монахи упрямы, хотя они отказались от мира, они постоянно воюют, даже если кажется, что они стремятся к пути Будды. У них отсутствуют самоограничения и они бесстыдно разрывают свои обеты, но смерть они принимают легко и не отягощаются напрасными раскаяниями. - Это я записал так, как люди говорили мне (14)».

Не существует никакой взаимосвязи между бороборо и бамбуковой флейтой, но в комментарии Цурэдзурэ-гуса, Цурэдзурэ-гуса-нодзути (徒然草野槌), «Молот Цурэдзурэ-гуса» (раздел «дзё-но-хати» 上之八), написанном в 1621 году конфуцианским ученым и советником первого сёгуна Токугава Иэясу (家康), Хаяси Досюн Радзан (林道春維山) (1583-1657), в котором мы находим четкое отождествление бороборо с комо-со и описание этих нищенствующих монахов, которые отражают общую идею поздних комусо:

«Они [т. е. боро-боро] позже стали называться комо-со; они не похожи ни на монахов, ни на мирян. Они носят меч (катана), дуют в сякухати, носят за спиной соломенные циновки, бродият по улицам, стоят перед дверями людей и просят [милостыню]. Говорят, что они принадлежали к школе бороборо» (15).

Название комо-со впервые встречается в стихотворении из сборника Сандзюнибан — сюкунин — утаавасэ (三十二番職人歌合) «Сборник стихов (или: песен) тридцати двух профессий», который составлен в конце эпохи Муромати (室町) (1333-1573), ранее 1539 года, где эти монахи получил название Комосо:

(ута 歌:) Среди весенних цветов кто нарушит дыхание? Это не ветер, но сякухати комо (こも) (16)

(котобагаки 詞書:) Санмаи комо-со (17) состоит из обмотанного вокруг плеч тонкого плаща (18), висящей чашки для риса (19) на бедре; они останавливаются возле дверей богатых и бедных и играют на сякухати - они больше ничего не делают (20).

В названии этого стихотворения имя монаха написано как комо-со (虚妄僧), буквально означающее «монах пустоты и бездействия», в то же время является коннотацией значения «монах лжи и предательства». Стихотворение и комментарии показывают, что описанный монах нищенствующего ордена не пользовался большим уважением, или, по крайней мере, рассматривался двойственно, как другой тип хидзири.

Всё, что мы можем получить из этих источников это то, что с 14-го века религиозные нищие которые назывались по-разному, а некоторые из них, очевидно, отмечались специальными знаками и играли на бамбуковой флейте. Однако следует подчеркнуть, что связь с Дзэн-деноминацией и именем Фукэ не используются. Отрывок из Цурэдзурэ-гуса показывает, что бороборо практикуют нэнбуцу из 9-ти этапов (кухон но нэнбуцу, 九品の念佛) (21), коннотации, взывающие к Будде Амида(-буцу) (阿彌陀佛). Эти нищие, похоже, причисляли себя к Буддизму Чистой Земли (дзёдо), но связи с Дзэн не наблюдается.

Этот религиозный тип был явно особым видом хидзири (22). Как хидзири, бороборо не принадлежали к специфическим монашеским институтам и проводили свою жизнь прося милостыню (такухацу, 托鉢); позднее комо-со использовали флейту как замечательный инструмент для попрошайничества, а так же для идентификации себя в качестве членов одной и той же группы. Такой же тип идентификации так же присутствует у ямабуси (山武士) из Сюгэндо (修験道), которые признавали друг друга по ритуальным диалогам, мондо (問答) (23), и этот же обычай определения друг друга в пути присутствует у комусо позднего периода Токугава.

Пока не ясна первопричина того, когда «дзэнизированный» термин комусо, «монах пустоты (ко или кё) и небытия (му)» заменил более старое комо-со. Еще одна переходная форма, которая вызвала большую полемику, встречается у Миура Дзёсин (三浦净心) (1564-1644) в «Кэйтё-кэнбун-сю» (慶長見聞集), «Коллекция увиденного и услышанного в эпоху Кэйтё» (около 1614 г.), в которой он говорит о комусо (古無僧), что буквально можно перевести как «старый (монах, который) не является монахом» (Уэно 2002: 191). Возможно что самое раннее свидетельство образа комусо встречается в «Кэйтику-сёсин-сю» (糸竹初心集) «Антология для начинающих [исполнителей на] струнных инструментах и бамбуковых (флейтах)», опубликованная в 1664 году (24). Однако вплоть до начала 18-го века комусо не были связанны напрямую с какой-либо Дзэн деноминацией и по прежнему считались боро - как это можно увидеть в «Вакан-синсэн-кагаку-сю» (和漢新撰下學集) (1714) - без упоминания об инструменте сякухати: «На востоке Японии боро (暮 露) называют комусо» (25).

Особым признаком Фукэ-сю как Дзэн деноминации является не только тот факт, что инструмент, т. е. звук и музыка, стоит в самом центре религиозно-медитативной практики, но и то, что создание этой группы в религиозном контексте поздне-средневековой Японии эпохи Эдо было построено умышленно, с помощью «поддельной» линии передачи традиции, которая позволяет проследить происхождение этой секты вплоть до начала Китайской эпохи Тан (26).

Составители соответствующих текстов использовали самолегитимацию и историографические модели, которые уже использовались более ранними японскими конфессиями, а именно (ре)конструкция передачи линии от учителя к ученику (или от ученика к учителю), а затем ссылка на какого-либо известного китайского мастера или монаха, через которую линия передачи соединялась с каким-либо Буддийским Патриархом, пока не доходила до Будды — Будды Шакьямуни. Эта схема, которой следовало большинство японских конфессий, так же в полной мере использовалась для «создания» истории Фукэ-сю.

Единственным источником для основания легенды Фукэ-сю является Кётаку-дэнки (虚鐸傳記) «Традиционный доклад «Пустой Колокол» (в последствии сокращенный до Дэнки), трактат конца 18-го века, был написан на классическом китайском языке (камбун, 漢文) для некоего Тонъо (遁翁). Этот источник, на который не ссылается ни один другой документ, относится к эпохе Канъэй 寛永 (1624-1629). Он был передан благородной семье (тюнагон, 中納言) Ая (阿野) (27) и составлен в его нынешнем виде между 1765 и 1770 годами (28).

Наиболее ранняя из сохранившихся редакций Дэнки относится к 1781 году (Тэммэй-гэннэн, 天明兀年) (29) «Кётаку-дэнки-гокуп-кай» (虚鐸傳記国字), «Пояснение к Кётаку Дэнки в Национальных Иероглифах (т.е японских)» (30), которое связанно с неким Ямамото Морихидэ (山本守秀).

Линия передачи дхармы начинается в Дэнки вполне согласуясь с традицией Дзэн с перечисления непрерывной линии патриархов от Будды до предполагаемого основателя деноминации , т. е. в данном случае:

Shejiamouni-fo / Shakamuni-butsu 釋迦牟尼佛 / Sakyamuni Buddha к Mohejiashe / Makakasha 摩訶迦葉 / Mahakasyapa и A'nan 阿難 / Ananda к Shangnahexiu / Shonawashu 商那禾ロ修 / Sana(ka)vasa, Youpojuduo / Ubagutta 憂 婆毬多/ Upagupta, и т.д., включая Maming / Memyo 馬鳴 / Asvaghosa (no. 13), Longshu / Ryuju 龍樹 / Nagarjuna (no. 15), Poxiupantou / Bashuhanzu 婆修盤頭 / Vasubandhu (no. 22), вплоть до первого китайского патриарха Putidamo / Bodaidatsuma 菩 提達磨 / Bodhidharma (no. 29) , а затем китайские патриархи Huike Dashi / Eka Daishi 慧可大師(no. 30), Huineng Dajian / E'no Daikan 慧能大鑒(no. 34), Nanyue (Huairang) / Nangaku (Ejo)南嶽(懷讓）(no. 35), Mazu (Daoyi) / Baso (Doitsu)馬祖 (道一)(no. 36), Panshan (Baoji) / Banzan (Hoshaku)盤山(寶積）(no. 37) к Puhua / Fuke 普イ匕 (no.38) (31)

«Традиционная» линия передачи заканчивается китайским дзэн-монахом Пухуа (яп. Фукэ), который не фигурирует как патриарх в любом другом источнике Дзэн. Однако Дэнки развивает свою собственную линию передачи:

Тонъо говорит:

Фукэ Дзэнси жил в (эпоху) Тан как преемник учителя Сакья [Шакьямуни — прим. пер.] в 38ом поколении. Для своих дней он был великим мудрецом и практиковал безумное бездействие в Тинсю/Чженьчжоу (鎮州) (32), бил в городе в колокол и всегда говорил людям: «Если придёт светлая голова, я ударю светлую голову; если придёт темная голова, я ударю тёмную голову; если придут все четыре направления все восемь сторон, я буду как вихрь; если придёт пустота, я буду бить как пестик [от ступки]».

Однажды (некто) Тё Хаку/Чжан Бо (張ザ白) из района Канан/Хэнань (河闹) услышал эти слова и очень сильно стал жаждать великой силы Дзэн-мастера. Он [Тё Хаку] спросил его [Фукэ] (будет ли ему позволено) следовать за ним, (но) Дзэн-мастер не позволил. Так как Тё Хаку любил (бамбук), то он имел возможность срезать соответствующий (бамбук) после того, как он услышал звук колокола Дзэн-мастера, он постоянно играл звук (колокола), но еще не решался играть мелодию. (Таким образом) он имитировал звук колокольчика (с помощью бамбука), и возможно именно поэтому (эта пьеса) называется «Пустой Колокол» (Кётаку, 虛鐸). Эта (традиция) передавалась в течении 16и поколений в семье (Тё Хаку) (33).

До сих пор у нас есть только образ, нарисованный в Дэнки, который так же встречается в аутентичных Дзэн-источниках, предполагаемого основателя Фукэ-сю, китайского монаха Пухуа/Фукэ, о котором китайские источники сообщают только короткие, эпизодические сведения. Он не является значимой фигурой для китайского Чань. Согласно источникам он жил во времена знаменитого патриарха Линьцзи 臨齊 (яп. Риндзай), который умер в 876 г. Характер Пухуа/Фукэ отмечался как очень эксцентрический, и, по крайней мере чисто внешне, он не признавал авторитет мастера Линьцзи (34).

Принадлежность Фукэ-сю к Риндзай-дзэн в Дэнки является очевидной и связана с записями эпохи Тан Линьцзи-лу (яп. Риндзай-року, 臨濟錄), «Записи Линьцзи» (35).

(1) Пухуа часто бродил по улицам города, бил в колокол и говорил: «Если моя внешняя сущность [буквально: светлая голова] придёт, то я ударю мою внешнюю сущность; если придем моя внутренняя сущность [буквально: тёмная голова], то я ударю свою скрытую сущность; (36) если все четыре стороны и все восемь направлений придут, я ударю как пестик.

Мастер (Линьцзи) приказал слуге подойти к нему, когда впервые увидел, как он себя вёл. (Слуга) сказал как (Линьцзи) приказал ему: «Если абсолютное ничто не придёт, то что Вы будете делать?» Пухуа положил колокол (на ладонь) и сказал: «Завтра будет вегетарианское угощение в Дабэй-юань (大悲院)». Слуга вернулся и рассказал об этом мастеру. Мастер сказал: «Я всегда доверял этому брату» (37).

(2) Однажды Пухуа просил одежду монаха у людей на улицах города. Они давали ему, но (неожиданно) Пухуа не хотел её (больше). Мастер (Линьцзи) дал распоряжение префекту монастыря купить гроб. Когда Пухуа вернулся, мастер сказал: «Я заказал для Вас одежду монаха». Тогда Пухуа взял (гроб) на плечи, побежал по улицам и стал кричать «Линьцзи приказал изготовить для меня одежду монаха. Я пойду к восточным воротам и там умру». Жители города последовали за ним, чтобы посмотреть. Пухуа сказал «Сегодня я не буду (умирать), но завтра я пойду к восточным воротам и умру». Так он ходил три дня. Люди не верили ему больше. На четвёртый день никто не пошел за ним смотреть, и он пошел один за город, лёг в гроб и попросил прохожего забить крышку. Затем (эта новость) распространилась и горожане прибежали, чтобы открыть гроб. Они увидели, что его тело уже исчезло полностью, и только звук колокола постепенно исчезал (38).

Основная легенда Фукэ-сю и терминология в Дэнки является полностью заимствованием и аллюзией на историю в Линьцзи-лу, которая была очень хорошо известна в Японии 18-го века, и, естественно, этот текст был одним из основных источников для создания легенды.

Японский уважаемый исследователь Дзэн, Янагида Сэйдзан (柳田聖山) в своей работе «Фукэ но фукё» или «Безумный Фукэ» метко определяет функции Пухуа в традиции Дзэн следующим образом:

Если мы отделим историю Фукэ от Риндзай-року, то, вероятно, текст будет уменьшен на 50% (Янагида 1969: 1083)

Пухуа/Фукэ является важным, если не единственным связующим элементом между японской формой музыкальной деятельности японской Дзэн деноминации и расцветом Китая в эпоху династии Тан. В соответствующих процессах Пухуа/Фукэ в конечном счёте отделён от его оригинальной функции: в Дэнки фактически по иронии судьбы он был трансформирован из большого Дзэн-безумца, являющегося полной противоположностью Дзэн-эксцентричного Линьцзи/Риндзай и выступающего как социально неадаптированный индивид - Янагида называет это «объединением противоположностей» (хантаи но идти, 反対の一致) — в то, что он никогда не был Дзэн-мастером и патриархом (39). Важно отметить, что только в Дэнки упоминается имя Пухуа/Фукэ, а ранее нищие монахи, играющие на флейте, назывались комо-со или комусо.

Давайте рассмотрим наши наблюдения: поверхностный анализ японской Кётаку-Дэнки уже раскрывает некоторые несоответствия и в хронике, и в её исторических претензиях:

• Китайский монах Пухуа, который никогда не был Дзэн-мастером, но был скорее мятежным монахом, слабо связан с Линьцзи. Поиск Чжан Бо/Тё Хаку для того, чтобы стать его последователем, является абсолютно внешним по отношению к китайским источникам, и отражает скорее реалии японского Дзэн конца 18-го века, в которых миряне могли вести отчасти монашескую жизнь.
• Согласно Дэнки не Пухуа/Фукэ, а недостоверно установленный мирянин Тё Хаку (40) использовал бамбуковую флейту для отождествления её с колокольчиком Пухуа

• Изначальная сякухати-пьеса, которую Тё Хаку имитирует, а не сочиняет, называется «Пустой Колокол» (или «Колокол Пустоты»), «Кётаку» (虛鐸) или «Кёрэй» (虚鈴) соответственно, не имеет прямой связи с эпизодами жизни Пухуа/Фукэ, которые Дэнки заимствует из других Дзэн-источников. Таким образом связь между пустотой и колоколом создана искусственно. Действительно, нужна некоторая доля воображения, чтобы установить связь между колоколом и бамбуковой флейтой.

Дэнки приписывает честь принесения в Японию искусства медитации на бамбуковой флейте монаху по имени Хотто Кокуси Синти Какусин 法燈國師心地覺心 (1207-1298) (41).

Эта фигура, как и в случае с Пухуа/Фукэ, выбрана совершенно сознательно. Какусин был хорошо известен своим широким кругом интересов, он объединил изотерический Сингон (具目) и Дзэн; он провёл некоторое время между 1249 и 1254 годами в Китае эпохи Сун, где он практиковал Дзэн под руководством известного мастера Умэнь Хуэйкай (無門慧開), яп. Мумон Экай (1183-1260), который был составителем Гун-ань/сборником коанов (公案) «Умэнь-гуань»/«Мумон-кан» (無門關) «Прохождение Врат». Какусин считался патриархом и основателем Риндзай в под-деноминации Хотто (法燈), что сделало его кандидатом на создание персональной связи между Фукэ-сю и Риндзай-сю. В собственной переписке Какусина, однако, нет никаких доказательств, событий или личных связей, постулируемых в Дэнки (42).

Линия передачи, увековеченная в Дэнки, от мирянина Тё Хаку до эпохи Сун, когда Какусин обучался в Китае состоит из традиции мирян из семьи Тё/Чжан:

1. Тё Хаку/Чжан Бо (*) (張 伯) (43)
2. Тё Кин/Чжань Цзинь (*) (張金)
3. Тё Ацу/Чжань Я (*) (張軋)（?) (44)
4. Тё Кэн/Чжань Цюань (*) (張櫂)
5. Тё Тэй/Чжань Тин (*) (張亭)
6. Тё Рё/Чжань Лин (張 陵)
7. Тё Тю/Чжань Чун (張沖)
8. Тё Гэн/Чжань Сюань (*) (張玄)
9. Тё Си/Чжань Сы (*) (張思)
10. Тё Ан/Чжань Ань (*) (張安)
11. Тё Кон/Чжань Кань (*) (張堪)
12. Тё Рэн/Чжань Лянь (*) (張廉)
13. Тё Сё/Чжань Чжан (*) (張章)
14. Тё Ю/Чжань Ю (*) (張雄)
15. …
16. Тё Сан/Чжань Цань (張參)

Примечательно, что существует пробел в этой линии между 14. Тё Ю/Чжань Ю (*) (張雄) и 16. Тё Сан/Чжань Цань (張參), причем впоследствии это будет важно, если придерживаться Дэнки.

Имея возможность достигнуть эпоху Сун через такое построение линии преемственности, Дэнки теперь сообщает о встрече Какусина и Тё Сана; Какусин якобы приехал в монастырь Линдун-Хуго-сы/Рэйто-Гококу-дзи (靈洞護國寺) в Шучжоу/Дзёсю (舒州) для практики Дзэн; имя Какусин записано как Гакусин (學心):

Монах Гакусин из нашей страны ездил туда для обучения и (он) изучал и учил наизусть вместе со всеми (сутры). Гакусин подружился с (Тё) Сан (Юйцзинь 友善: санскр. kalyanamitra)

Однажды, когда они разговаривали, разговор зашёл о том, кто первым передал (пьесу) «Кётаку» («Пустой Колокол») и о том, что мелодия дошла до настоящего времени. (Тё Сан) настроил (свой инструмент) и играл (мелодию). Как только он начал играть (это было похоже) на то, как будто входишь во что-то загадочное (мё, 妙). Гакусин благоговейно встал на колени (кидза, 跪坐) и сказал: «Как странно! Как замечательно (мё, 妙)! Я никогда не слышал такой чистой мелодии, такой замечательной мелодии, удивляющей и трогающей сердце (каваи, 可愛) из простого (бамбукового) тростника. Прошу тебя (45), научи меня этой мелодии, чтобы я смог передать этот замечательный звук в Японии».

После этого (Тё Сан) играл эту мелодию для Гакусина снова, обучал его, и Гакусин узнал эту мелодию. Однажды, когда Гакусина уже стал мастером Дзэн и после того, как он научился мелодии, он попрощался с Тё Саном и вернулся в свою родную страну на корабле (46).

Как стыковка между линией передачи китайской Чань деноминации от Линьцзи/Ринзай (47) и японской деноминацией, ведущей своё происхождение от Пухуа/Фукэ, Какусин был умно выбран membrum coniunctum [лат., что можно перевести как «связующее звено» - прим. пер.].

В биографии Какусина есть по крайней мере два момента, которые квалифицируют его как патриарха для Фукэ-сю и монахов нищенствующего ордена: с одной стороны он был связан с так называемыми «Каядо-хидзири» (萱堂聖), «Тростниковым залом святых», объединения, практикующего нэмбуцу.

С другой стороны, существует легенда, что Какусин послал ученика после того, как дал ему своё имя, Коя-сан (高里予山), в центр Сингон (真目) читать нэмбуцу с использованием барабанов и колокольчиков. Когда монахи попытались помешать таким действиям Коя-сан, барабаны и колокольчики вдруг полетели по воздуху и стали издавать звуки (48).

Возможно, что мотивом присоединения Какусина к Фукэ стало, не смотря на различия в терминах и контекстах, формальное сходство обоих повествований с легендой Фукэ.

Далее Дэнки рассказывает, что Какусин, после того как он основал монастырь Сайхо-дзи (西法寺) в Вакаяма (和歌山) (Кисю, 紀州), принял ученика по имени Китику (奇竹), буквально «Таинственный бамбук», которого обучал сякухати-пьесе «Кётаку», «Пустой Колокол», и, таким образом, основал линию передачи Фукэ в Японии. Именно Китику (49) считается настоящим первым патриархом (сюсо, 宗祖) Фукэ-сю. Он рассказал, что во сне ему были открыты две пьесы сякухати, которые, таким образом, узаконены как подлинные мелодии Фукэ.

Согласно Дэнки линия передачи идёт от Китику к Тон'о:

1. Китику (奇竹)
2. Дзинсай (塵哉)
3. Гихаку (儀伯)
4. Ринмэ (臨明)
5. Кёфу (虚風) (50)
6. Кёму (虚無)
7. Гидо (儀道)
8. Дзидо (自道)
9. Касё (可笑)
10. Кураи (空来)
11. Дзику (自空)
12. Этю (恵中)
13. Итимоку (一黙)
14. Фумё (普明)
15. Тираи (知来)
16. Тон'о
17. [Муфу (無風) (51)]

Характер этой линии передачи, кажется, отражает шестнадцать поколений китайской линии передачи семьи Тё/Чжань.

Для происхождения термина комусо и для некоторых атрибутов монахов эпохи Эдо Дэнки представляет этиологическую легенду: 6-ой патриарх Кёму (虚無), как говорят, покровительствовал монаху, которым был благородный Кусуноки Масакацу (楠正勝). Во всём тексте Дэнки, помимо Какусина это единственная историческая персона из японской истории. В 1399 году Кусуноки Масакацу вместе с Оути Ёсихиро 大内義弘（1355-1400) восстал против третьего Асикага (足利), сёгуна Ёсимицу 義滿(1358-1408) (Папинот 1973: 335); они оба проиграли и их следы были потеряны в тумане истории. Таким образом стало возможным, чтобы Кусуноку стал первым буси- и ронин-комусо и это был не плохой выбор для автора Дэнки. В конце концов Дэнки была написана в период, когда сёгуны Токугава по-прежнему имели контроль над страной. Автор Дэнки, возможно, старался угодить существующему режиму со своим выбором: как Масакацу, многие члены клана Кусуноки были противниками Асикага-бакуфу (足利幕府) (1392-1573), который был предшественником Токугава. В Дэнки говорится, что Кёму ввёл формальные признаки монашества, такие как обритие головы (тайхацу/ками-дзори, 剃髪) и монашеские одежды (хоэ, 法衣), и он так же принял важное решение прикрытии лица тэнгай - практики, которая, однако, не применялась до середины 18-го века — а так же конкретные дхарма-правила, Хотто (法度), для похорон комусо. Он так же сказал, чтобы начинали ссылаться на Пухуа/Фукэ (52), в то же время возник термин для участников деноминации (53).

Дэнки, выстраивая повествование о привнесении «старых» традиций Пухуа/Фукэ в Японию патриархом Какусином, а так же предпринимает попытку заполнить пробел между Камакура-Японией 13-го века и 17ым веком, временем первого появления организованных комусо, которые не совершенствовали сякухати-окружение перед эпохой Мэйдзи, но только после роспуска Фукэ-сю.

Это должен был быть приверженец Дзэн-игры на сякухати, и действительно была найдена образцовая фигура: Иккю Содзюн (一休宗純) (1394-1481), эксцентричный Дзэн-монах, прототип кёсо (狂僧), «безумного монаха» (54).

Одна из поэм Иккю, «Восхваление Фукэ» (Сан-Фукэ, 讚普化), ясно показывает, что Иккю очень почитал Фукэ - факт, который сам по себе не является удивительным если учесть сходство характеров:

Как могли Тозан (Дуншань) (德山) и Ринзай (Линьцзи) общаться с (Фукэ)? Дурак на улицах и рынках пугал людей. Многие умирают сидя, или умирают стоя: крупное поражение! Мягко (и) расплывчато отражается звук колокольчика (Фукэ) (55).

Пристрастие Иккю к сякухати так же хорошо известно, его можно наблюдать в различных стихотворениях, таких, как например: «Изображение Ами, играющего на сякухати» (56) (Дай-Тон-Ами-суйсякухати-дзо, 題純阿彌吹尺八像) в альманахе «Собрание Сумасшедших Облаков» (Кёун-сю, 狂雲集):

Игра на сякухати (даже) пробуждает ощущение призраков. Как странник между небом и землёй (я) снова без попутчика (тагуи, 倫). Во всех вещах есть только эта мелодия — человек сходит с картины о флейте с острова-шелковицы (57).

Так как Иккю был официально признан принадлежащим к традиции Риндзай, и так как он бродил по стране как комусо, поэтому он был идеальным недостающим звеном между Какусином, чья принадлежность к Дзэн больше связывалась с традицией Сото, и Фукэ-сю, так как эта секта были связаны с Риндзай (58).

Однако, за исключением того, что Иккю играл на флейте и вел образ жизни нищего, не существует никаких параллелей с комусо эпохи Токугава, как например, использование атрибутики тэнгай или [способа] просить милостыню с помощью флейты. Так же не существует никакой исторической связи или ссылки на Какусина. Игра Иккю на флейте ни в коем случае не выражает духовного начала Дзэн, но вместо этого символизирует уединение Иккю (59) и его лишенный условностей образ жизни, который шел в разрез с основополагающими правилами Дзэн его времени. С помощью флейты он выражает свою идентификацию с хидзири, нищими (такими, как бороборо), которые сомневались в традиционном Буддизме. Но никакой связи между сякухати и Фукэ/Пухуа не прослеживается. Это только то, что можно бы было ожидать, если бы такая связь существовала бы при жизни Иккю.

Связь между ветром и колокольчиком Фукэ упоминается в стихотворении под названием «Ветер в Колоколах» (N 111):

Царство наблюдения и звука бесконечно
До тех пор, пока недоступная восприятию безупречная нота выливается в определённую форму
Старый собрат П'у-к'о узнал трюк или два
Ветер и колокольчик держатся вместе, они оба наверху как драгоценности, украшающие перила (60)

Особое значение «девиза» Пухуа/Фукэ - «тёмная голова — светлая голова» (кит. аньтоу — минтоу 暗頭 – 明頭) найдено в поэме Иккю, которая называется «Монах».

Монах П'у-к'о: Рассуждая сначала о Светлой Голове, затем о Тёмной
Эти трюки Дзэн-собрата обманули всех.
Теперь тот же самый старый сумасшедший дует снова
Чувственный юноша, воющий на дверь.

(Санфорд 1981: 148, № 595)

Поэма с названием «Сякухати» (№ 969), возможно, послужила мотивом для таких учёных, как Фрич к составлению исторической проблематики линии передачи между Фукэ и Иккю с одной стороны и нищих, играющих на сякухати — с другой:

Сякухати: даже сейчас я помню отшельника из Юдзи. Пустой живот, вина нет, холоднее, чем лёд. Всё же, звук сияющего плаща ангела. Позабытый среди беженцев сельский монах принимает поддержку (61)

С учетом всего этого кажется странным, что Иккю официально не включён в историю Фукэ-сю (62), и это еще раз доказывает, на мой взгляд, что создание легенды Фукэ-легитимации состоялась значительно позже того времени, когда жил Иккю.

Кроме текста Дэнки, который, конечно же, олицетворяет «идеологию» комусо/Фукэ-сю, некоторые другие документы о комусо существуют со стороны бакуфу. В этих документах привилегии комусо, которыми они обладали, были дарованы им первым сёгуном Токугава Иэясу 豕康(1542-1616). Один из этих документов - «Кэйтё-садамэгаки» (慶長定書), «Указ эпохи Кэйтё», приуроченный к Кэйтё 19 (1614 г.) полное название которого «Гоню коку-но-(мигириосэ-)ватасарэсоро-осадамэгаки» (御入國之砌被仰渡候定書) или «Указ о даровании прохождения через различные провинции», который, по сути, является сохранившимся в нескольких совершенно разных версиях, и как замечает Сэнфорд: «которых слишком много, на самом деле» (63). Оригинала не существует, до наших дней дошли только копии 18-го века (64).

Эти более поздние версии перечисляли 8, 11, 17 или 20 пунктов привилегий и обязанностей комусо - но не организации Фукэ-сю (!) - таких, как экстерриториальность, подчинение юрисдикции и полномочиям, находящимся в ведении главного храма или управления бакуфу по делам религии, комусо так же была разрешена свобода передвижения, право на ношение мечей, бесплатное использование паромов, бесплатное посещение театров , турниров сумо и так далее. Так же упоминается ограничение набора в комусо только из рядов буси.

Самый старый официально засвидетельствованный документ был направлен в «управление храмов и святынь» («Дзися-бугё», 寺社奉行) бакуфу двумя главными храмами Фукэ-сю, Итигэцу-дзи (一月寺) и Рэйхо-дзи (鈴法寺) в Эдо (江戸) в 1792 г. Запрос в этом документе был, по моему мнению, реакцией бакуфу на публикацию Дэнки годом ранее, документ, который, что вполне естественно, готовил почву для создания более высокой степени историчности и легитимности Фукэ-сю как институционализированного подразделения Ринзай-сю. Этот статус был гораздо выше, чем просто организация комусо, какой бы она не была ранее.

Другой, даже более длинный документ с тем же названием, что и старый, и вполне согласующийся с другими существующими версиями, был направлен от двух храмов в управление в 1846 г. (Кока 弘化 3); этот документ содержал примечание о том, что оригинал 1614 года был уничтожен во время пожара в храме в 1703 году (Хоеи 寶永 4, Итигэтсу-дзи) и в 1703 году (Гэнкоку 兀祿 16, Рэйхо-дзи). Подлинность этого документа была поставлена под сомнение еще в 18-ом веке Араи Хакусэки 新井白石(1656-1725) на основе лингвистических и исторических «неточностей».

Репутация членов Фукэ-сю становилась всё более подозрительной и не подконтрольной бакуфу. Она стала наиболее опасной, когда стала более открытой для обычных игроков сякухати, поэтому во второй половине 19-го века бакуфу очевидно безуспешно пыталось ликвидировать привилегии Фукэ-сю.

Важно иметь в виду, что термин Фукэ-сю на самом деле не происходит от Дэнки и других обсуждаемых официальных документов (постановлениях); вплоть до первой половины 19 века используется только имя комусо. На мой взгляд это ясно показывает, что это была традиция Дэнки, которая впервые стала наживаться на имени Фукэ, и хотя существовали косвенные связи между Фукэ и сякухати (Иккю) с одной стороны, Фукэ и комусо - с другой (65).

Нужно было создать Фукэ - Дзэн-патриарха – хотя он не упоминался в Дзэн-литературе - для того, чтобы создать законную аффилиацию между комусо и Ринзай-сю. Но нет никаких документов Ринзай-сю до даты составления Дэнки, которые утверждают связь между сектой и комусо.

Другой момент, который следует обсудить, это предполагаемый репертуар Фукэ-сю, который более или менее идентичен самой старой школе сякухати Кинко-рю (琴古流) (см. ниже).

Старые перечни репертуара, самый ранний из которых датируется второй половиной 18 века, состоят из пьес, которые не указывают напрямую на содержание и терминологию Дэнки, вместо этого они содержат большое количество названий, которые указывают на локальные передвижения нищенствующих комусо и их «предшественников» (66).

Возможно это опять доказывает, что объединение комусо и сякухати-Дзэн – явление относительно позднее, которое в Дэнки является кульминацией. Но не раньше появления Дэнки, то есть примерно после 1780 года, так же этот перечень [пьес] демонстрирует растущее влияние записи и системы обозначений. Один из перечней, который, как говорят, был создан раньше, нежели появилась Кинко-рю в середине 18-го века, относится к году Кёхо 享保 17 (1732 г.) на котором стоит подпись «Бездельник (сандзин, 散人) Какусин из Фусо 抉罙 (Япония)» (Уэно 2002: 248). В нём перечислены три «оригинальные» пьесы хонкёку (本曲) Кинко-рю:

• «Мукаи-дзи» (暴海篪) (67) или «Флейта в туманном море»
• «Коку» (虚空) или «Пустота».
• «Кёрэй» (虛鈴) или «Пустотой Колокол»

Об этих пьесах или упоминается в Дэнки или рассказывается об их происхождении. Однако достоверность этого перечня вызывает некоторые сомнения из-за того, каким образом написаны названия хонкёку в начале этого списка. Они очень похожи на классические названия поздних пьес Кинко-рю. Но более важным является то, что в «Тетради Кинко», Кинко-тэтё (琴古手帳) — работе, приписываемой основателю Кинко-рю, те же три хонкёку зарегистрированы в соответствии с годом Кёхо 享保 13 (1728 г.) с отличающимися названиями:

• «Мукаи-дзи-рэйбо» (霧海篪靈慕) или «Тоска по флейте в туманном море»
• «Коку» (虚空)
• «Синкёрэй» (真嘘靈) или «Дух души истины» (68)

В этом списке архетипическая пьеса со ссылкой на легенду в Дэнки отражает биение Фукэ в колокольчик и имитацию Тё Хаку этого звука на бамбуке, Кётаку или Кёрэй, «Пустой Колокол» или небытие, которая находится в конце списка. Это произведение, которое, с точки зрения Дэнки, является самым важным, появляется первым в списке-репертуаре Такухацу-сюпёд-синтоку (托鉢修行心得), «Правила (или: понимание) религиозной практики получения милостыни», который был написан между 1789 и 1818 годами (эпохи Кансэй 莧政 и Бансэй 文政) в контексте Мёан-дзи в Киото. Однако это не учитывалось до второй половины 19-го века (Уэно 2002: 251 f).

Из этого можно сделать вывод, что канонизирование музыкальной традиции, и, конечно, систематизация уже существующих элементов легитимации Фукэ-сю в Дэнки, вероятно, произошло от прото-организации Кинко-рю, которая сама по себе появилась к концу 18-го века. Эта прото-организация со своей легендой, связанной с музыкальной традицией, укрепила Фукэ-сю как Дзэн-деноминацию в своём собственном праве. Кинко-рю возникает в контексте политики Токугава в отношении религии, но одновременно своими корнями она уходит в религиозное учение Фукэ-сю.

При создании Фукэ-сю, а в реальности — позднем признании Токугава-бакуфу и создании историографии Дэнки, которая включает деноминацию в основную традицию Дзэн, создание религиозно-идеологической «Überbau» идёт полным ходом.

Всё это происходит в контексте создания Кинко-рю (1756(?)(69)) через организацию Куросава Кохати Кинко I (黑澤幸琴古) (1710-1770), который происходил из относительно бедной семьи буси-(самураев) из Фукуока (ネ畐岡) и стал комусо в возрасте 19ти лет.

Говорят, что во время путешествия по Японии он собирал пьесы сякухати и 35 из них добавил в репертуар Кинко-рю. В 1768 году он был назначен си нанбан (指南番), учителем сякухати музыкальной школы двух главных храмов Фукэ-сю в Эдо, а так же своей собственной школы (70).

Единственный сохранившийся письменный источник с Дзэн-инспирированным контекстом, который был составлен Хисамацу Масагоро Фуё, (1790-1845) (久松雅五朗風陽), который был учеником и, фактически, приемником третьего руководителя школы (иэмото) (家元) Кинко-рю Куросава Масадзиро Кинко (黑澤雅ニ朗琴古)（умер в 1816 году.) Эти работы (до 1823 года) назывались «Хитори-готоба» (獨目), «Монолог», а с 1823 года стали называться «Хитори-мондо» (獨問答), «Монолог диалога» и «Кайсэй-хого» (海靜法語), «Дхарма-слова молчащего моря» (1838 год) (71).

В них Дзэн-буддийская идеология и риторика представлена в комбинации с музыкальной практикой. Это проявляется в таких сентенциях как итион дзёбуцу (一音成仏(佛) ), «достичь просветления в одном звуке» или тикузэн итинё (竹禅一如), «бамбук (т. е. сякухати) и Дзэн — одно и то же», которые цитируются снова и снова; сам инструмент называется хоки (法器), «инструмент Дхармы» (72).

Отрывок из «Хитори-мондо» гласит: «Я становлюсь бамбуком, а бамбук становится мной: жизнь - в пустоте, действие - в реальности; когда это будет достигнуто, простой (сякухати-)игрок станет мастером (мэйдзин, 名人)» (73).

Не смотря на все эти броские фразы, тексты Хисамацу содержат удивительно мало «Дзэнской» экспрессии, а вместо этого сосредотачиваются на реальной практике игры на инструменте. Особенно в «Кайсэй-хого» комментарии Хисамацу принимают ностальгический образ Фукэ-сю, но в то же время эти комментарии содержат критику на заискивания для получение благосклонности Токугава бакуфу (74):

Путь секты (Фукэ) можно проследить за 1 000 лет (75), и за это время, в (эпоху) Оэй 應永(1394-1412) и в (эпоху) Эйкё 永 享(1429-1441), преимущественно воины (буфу 武夫）имели право на посвящение в духовный сан, но увы, с помощью мечей, алебард, стрел и пушек религиозная практика бродяжничества не могла быть реализована.

К счастью сущность (учения) (宗旨, сюси) секты не пришла в упадок, и в течении (прошедших ) 200 лет, во время которых вернулся Великий Мир (76) (это учение) вновь засияло.

Тем не менее, реально существовавших мастеров, показавших путь к практике — нет. Только умело используемые пустые слова крайней индивидуализации, преобладание узкого лицемерного взгляда (77), всё это искажало (истинное) значение сякухати в качестве инструмента дхармы, а (глубокий) смысл Буддизма (буцуъи, 佛意) — разрушен (78).

Процесс, отражаемый здесь, безусловно является поздним одухотворением и эстетизацией теории и практики сякухати, который должен быть помещён в контекст секуляризации религиозной группы Фукэ-сю. Одним из признаков этого процесса является то, что все иэмото Кинко-рю преподавали в собственных школах в Эдо, т. е. в школах, которые были только частичными местами подготовки для двух главных храмов Фукэ-сю в столице бакуфу; в них, в основном, учились миряне. Эти директора школ — очень вероятно, но не полностью доказано, за исключением Кинко I – были не совсем комусо, но в терминологии секты они так же назывались сюэн дзёсуи (宗縁助吹), «имеющие отношение к помощникам флейтистов (Фукэ-)сю»(79).

Комусо почти не упоминаются в документах этого периода, и они, возможно, в тот период были очень пассивны в своей «связи с общественной» деятельностью. Мы могли бы заключить из этих фактов, что религиозная и идеологическая «Überbau» Фукэ-сю не является подлинным продуктом развития внутреннего порядка, но стратегия легитимации музыкальной традиции позднего периода Токугава становится всё больше и больше светской; эта традиция, которая не в последнюю очередь пытается укрепить ностальгию о славном прошлом комусо и как о полноценной Дзэн-традиции.

С этой точки зрения некоторое несоответствие Дэнки и историографии Фукэ-сю становится объяснимым: например тот факт, что «Дзэн-мастер» Фукэ изображается как непрямой патриарх, к тому же полная китайская линия передачи от Фукэ до зарождения движения в Японии (Какусин) передавалась через семью мирян клана Чо (80)

Это согласуется с тем, как Дэнки явно подчёркивает тот факт, что в отличие от японского патриарха группы последователей, Китику, у Какусина было 4 других ученика, которые были названы «благочестивые миряне» (кодзё, 居士), и как предполагают, не имели монашеского сана (81).

Функция таких «лейтмотивов и элементов» в Дэнки использовалась, вероятно, для легитимации из-за сильного интереса к музыкальной практике сякухати среди богатых мирян даже на историографическом уровне. Это отражает тенденцию времени — противодействие официальному классу представителей режима Токугава в целях содействия социальной мобильности особенно между коммерсантами и самураями, сёнин и букэ с одной стороны (82), а так же монахами и мирянами с другой стороны.

Закреплёнными местами встречи практикующих музыкантов и знатоков из ветви самураев и сёнинов были так называемые фукиавасе(-докоро), 吹合(所), «(места) общественной музыкальной (-практики)» (83).

Это были музыкальные школы, которые находились в очень свободной связи с головными храмами Фукэ-сю, и совершенно непонятны условия и уровень посвящения в духовный сан комусо, которые учились в этих школах. Это еще раз показывает второстепенную роль предполагаемой исторической тематики сякухати-Дзэн. Гравюры (укиё-э, 浮世繪) конца эпохи Эдо, изображающие комусо, часто изображают показных (не настоящих) комусо, которых называли (датэ, 伊達) или санто-комусо (三都虚無僧). Они так же известны под ироническим названием табако-комусо (煙草虚無僧). Так говорили потому, что они могли только держать сякухати возле рта, как сигару, не имея возможности по настоящему играть на инструменте.

Подобная секуляризация, или даже «мещанство» (84) - это линия в жанре искусства и эстетики укиё-э (浮世絵), которая называется «Картины изменяющегося мира», уже выявляет буддийские коннотации без реального и чёткого содержания буддийского контента.

Существует так же контр-тенденция рационализации, в которой можно найти высказывания, содержащие хорошо сбалансированную критику религии Томинага Накамото (虽水仲本) (1715-1746) в его Сицудзё-кого (出定後語) (85).

Это же можно наблюдать в открытой и резкой полемике нео-конфуцианца Хаяси Розана (1650 г.), делающего выпад против Фукэ:

Дурак Фукэ - это имя — я смеялся над ним, (его) трюками, которые не имели успеха. Я бы хотел услышать звук колокола из его двух рук, чтобы услышать превосходный звук без звука (Рюэн, 1146)

Фукэ-сю, как и другие буддийские деноминации, были окончательно запрещены в 1871 году во время волны секуляризации и преследования (хайбуцу-кисяку 廃佛棄釋, «выбрось Будду, уничтожь монахов») в самом начале периода Мэйдзи. Хотя нет прямых источников, которые указывали бы, что расформирование Фукэ-сю было обусловлено специальной стратегией администрации Мэйдзи в связи с пониманием того, что Фукэ-сю считалась в сговоре с режимом Токугава (86), но на это намекают все последующие документы.

Существуют и противоположные аргументы: секуляризация храмов секты в рамках государственных ограничений и преследований Буддизма между 1869 и 1871 годами (87) произошла довольно поздно и была относительно мягкой.

Кроме того, мне кажется, что маргинальность и свободная взаимосвязь секты с основными институциональными отделениями Ринзай-сю, к которой она принадлежала, и активное участие мирян в практике сякухати (что привело к формированию различных школ сякухати во время периода Мэйдзи), возможно, были основными причинами отсутствия усилий этого буддийского течения по восстановлению Фукэ-сю.

Другое наследие мифов о Фукэ-сю с конца периода Эдо - это сделанное предположение, что монахи-буси этой секты занимали привилегированное положение в качестве шпионов и коллаборационистов Токугава-бакуфу, которое привело к полному запрету Фукэ-сю в течении первых лет администрацией Мэйдзи - эта смесь теории заговора и предубеждений в отношении декаданса конца периода Токугава прекрасно вписывается в буржуазный, направленный против Токугава и консервативный национализм периода Мэйдзи.

Из трёх главных храмов Фукэ-сю только Мёан-дзи (明暗寺) в Киото, как говорят, продолжает новую секуляризированную традицию в виде Мёан-кёкай (明暗協会), «Ассоциация Мёан» (88), которая была основана в 1890 году, т.е. через год после установления религиозной свободы с Японии эпохи Мэйдзи. Её представители носили, и до сих пор носят, костюм комусо во время публичных мероприятий.

Не смотря на все различия школ сякухати — Кинко-рю, Тозан-рю (都山流), которая была официально основана в 1905 году Накао Тозаном (中尾都山) （1876-1956) ( и которая была очень восприимчива к внедрению западных музыкальных элементов и новых композиций) и Мёан-рю (89) (которая изначально была скорее идеологическим транс-деноминационным институтом) — эти школы объединяет развитие тенденции одухотворенности и эстетизации наследия музыки сякухати, которая возникла раньше, чем наступила эпоха Мэйдзи.

Это можно было бы назвать попыткой национального наследования комусо в форме, очищенной от явлений заблуждения эпохи Эдо (90).

В то же самое время развитие этих школ составляло ясную и закономерную победу светских сякухати-исполнителей над реальной или искусственно выстроенной исключительностью буси-комусо.

Комплекс «настоящей» и письменной истории комусо, Фукэ-сю и сякухати-Дзэн является, и это общепризнанно, примером не-японской истории японской религии; однако, на мой взгляд, эту религию делает особенной концепция «изобретения традиции», постулированная и подтверждённая примерами Эриком Хобсбовым и Теренсом Рангером (1983 г.), остаётся до сих пор актуальной. Эта концепция была изложена в книге «Зеркало современности — изобретение традиции в современной Японии» («Mirror of Modernity - Invented Traditions of Modern Japan») (91), описывающей ряд социальных и культурных событий Японии эпохи Мэйдзи, которые так же могут датироваться концом эпохи Токугава, и, таким образом, подвергает сомнению стандартное изложение, охотнее обрывая изменения парадигм как возможность обоснования и консолидации с режимом Мэйдзи.

Формирование истории и идеологии Фукэ-сю восходит к периоду, который был отмечен социальной напряжённостью в отношениях между богатым классом купцов-буржуа (сёнин, 商人), их стремлением к культурной и интеллектуальной эмансипации в контексте упадка и обнищания большей части класса воинов (буси, 武士). Противопоставляя мнение Роберта Бэллаха и работу протестанта Вебериана о морали в эпоху Токугава создаётся претензия на религиозность и духовность посредством присвоения или создания «фиктивных» линий передачи и традиции. Эта традиция была окончательно передана в светском контексте Японии эпохи Мэйдзи для того, чтобы внести свой вклад в случае музыки сякухати, создания национальной идентичности (92) в смысле древней традиции, которая сохранилась только в Японии (Сф. Киккава 1984г.)

Такая музыкальная традиция могла бы, в конечном итоге, вступить в новый, второй период одухотворённости послевоенного периода Дзэн-энтузиазма на Западе. Парадоксально, но в Японии эта допустимая духовность была потеряна во всё более и более секуляризированном и формализованном мире японской практики сякухати основных школ. Однако похоже, что в последнее время все больше и больше аргументов, касающихся практики сякухати — это построение в терминах осознания, заново переданного, как это было на Западе, духовного Дзэн-инструмента (93).

Список литературы можно взять здесь - http://www.japanese-religions.jp/publications/assets/JR32_a_Deeg.pdf