6а. Как преподобного Иккю монахи разных школ просили написать славословия　в храмах Куродани, Хоккэ, Эйгандо

.

Перевод с японского: Вячеслав Онищенко

Источник: http://narihira.livejournal.com/69828.html

КУПИТЬ КНИГУ - http://www.labirint.ru/books/433087/

.

Данный рассказ будет понятнее с некоторыми пояснениями. В школе Чистой Земли практиковалось постоянное повторение формулы "Наму Амида буцу!" - "Славься, будда Амида!". Считалось, что Амида поможет своим последователям возродиться в Чистой Земле (дзё:до:), где преподаст им учение Будды. Нитирэн заимствовал практику постоянного повторения славословий, только заменил имя Амида на название Сутры Лотоса, и у Нитирэна это звучало как "Наму мё:хо: Рэнгэкё:!" Теория и практика школы Нитирэн, таким образом, была заимствована у школы Чистой Земли, но при этом Нитирэн сильно критиковал прочие буддийские школы, за что его особенно не любили амидаисты. И когда Иккю в славословии Нитирэну повторяет то, что он писал для распространителя амидаизма, Хонэна, он, думаю, намекает на вторичный характер школы Нитирэн, тонко иронизируя над этой школой.

Преподобный Иккю был знаменитым подвижником, его почитали монахи всех буддийских школ, и не случалось, чтоб какой-нибудь святой старец не выказал ему уважения. Как-то раз зашёл он в Куродани , монахи из того храма заметили его и говорили между собой:

— Это ведь — тот самый дзэнский учитель, которого называют воплощённым Буддой нашего времени! Как вовремя! Нужно его просить написать славословия к изображениям Шаньдао и Хонэна, что почитаются в нашем храме! Замечательно будет показать школе Нитирэн, которые грозят адом за вознесение имени будды Амида, что и такой прославленный учитель из школы Сердца Будды тоже с почтением относится к нашим святым! У него легко всё получается, его-то и нужно просить! — так советовались они, и в один голос решили: «Так тому и быть!», пригласили Иккю к настоятелю, достали те изображения и попросили написать славословия. Как они и надеялись, он сказал:

— Это несложно!

Тут же перед ним поставили тушечницу и развернули свитки с изображениями. Он взглянул на них, взял кисть и написал над изображением великого учителя Шаньдао:

В век упадка Закона появился Шаньдао,
Перерождение будды Амида.
В смутное время наставляет злонравных,
Всё живое перерождается буддой.

А к изображению святого Хонэна подписал:

Повсюду известен живой Татхагата Хонэн,
Восседающий на лотосе драгоценном!
И мирские послушницы, и даже глупцы
Ощущают священную силу его посланья!

Такие строки он набросал в один миг, после чего сказал:

— Готово!

Все несказанно обрадовались:

— Эти два будды — из школы Чистой земли, и если бы такие славословия написал кто-нибудь из наших, последователи Нитирэна бы смеялись, что мы сами себя хвалим. Как хорошо получилось! — показывали эти свитки монахам из школы Нитирэна и очень ими гордились. В то время школы Нитирэна и Чистой земли особенно враждовали между собой, были они подобны злобным псам, готовым вцепиться друг в друга, или быкам с налитыми кровью глазами. Последователи Нитирэна, увидев те славословия, злились и ревновали Иккю, но один из них как-то сказал:

— Нет-нет, у Иккю не может быть предпочтений к каким-то отдельным школам! Давайте нарисуем изображение великого святого Нитирэна и попросим его подписать! Непременно он хорошо напишет!

Другие согласились: «Да, так и нужно сделать!» — в великой спешке нарисовали изображение, отнесли к Иккю и попросили его написать славословие. Он же, будучи светел душой, сказал: «Это несложно!» Развернул свиток и рассмеялся:

— Какая-то маленькая у вас картинка, и жёлтый цвет рясы какой-то странный! Те люди ему отвечали:

— Да, так и есть. Хотели мы нарисовать красивый большой портрет, но на днях увидели те славословия святым Чистой земли, и стало нам обидно. Вот мы спешили нарисовать, чтобы дать вам подписать. Напишите поскорее славословие! — и Иккю сказал:

— Хорошо! — и переделал славословие, которое он ранее писал для Хонэна:

Повсюду известен живой Татхагата Нитирэн,
Восседающий на драгоценном Цветке Закона!
И мирские послушницы, и даже глупцы
Ощущают священную силу названия сутры!

А на обороте подписал:

Монашек, монашек, маленький монашек, извалялся монашек в соевой муке!

В то время настоятель храма Эйкандо прослышал о том, какие чудесные славословия написал Иккю в Куродани, позавидовал: «Нужно бы и нам такое к сокровищам нашего храма!», и решил: «Раз он так отзывчив, можно его просить подписать что-нибудь и нам». Созвал всех монахов и стал с ними держать совет. Один из них сказал:

— Что там рассуждать! Есть в нашем храме старинное изображение основателя нашей школы великого учителя Шаньдао, наполовину золотое, его и нужно попросить подписать!

Тут все разом заговорили:

— Да, именно это драгоценное изображение, что передавалось многими поколениями монахов — лучше и не придумаешь! Вот ты и иди с ним к Иккю! — вручили ему изображение великого учителя Шаньдао, нижняя половина одежд которого была окрашена золотом, и отправили к Иккю.

Тот монах пришёл к Иккю и сказал:

— Услышали мы, какие чудесные славословия вы написали в Куродани, захотелось и нам такие, за тем я к вам и пришёл. Подпишите, пожалуйста, вот этого Шаньдао!

— Это вовсе несложно! — отвечал Иккю, развернул свиток, рассмотрел, стоя что-то черкнул кистью, свернул, как было, и вручил тому монаху.

— Спасибо за такое одолжение! — почтительно сказал монах и поспешил назад в Эйкандо и рассказал настоятелю, как всё было.

— Какой всё-таки добрый монах! Исполнилось наше желание! Зови всех, насладимся зрелищем! Монах обошёл храмовые постройки, созвал всех, и те тут же сбежались в нетерпении. Вот, повесили картину в доме настоятеля, и все собравшиеся увидели, что на картине надписано очень большими буквами:

Кажется странным —
Ряса должна быть черна —
Но вдруг пожелтела!
Неужели Шаньдао
Пролил на себя горшок?

Все присутствующие рассмеялись. Были такие, кому не понравилось, были и такие, кто искренне радовался, и до сих пор то изображение очень известно.